— Катастрофа.

В груди у меня похолодело.

— Кто? — спросил я, имея в виду: кто узнал нашу тайну.

Видимо, Ладислав не понял меня.

— Я, — сказал он.

— Чёрт побери! — в сердцах выругался я. — Зачем? Кому ты рассказал?

— Пока никому.

Я недоуменно моргнул. А секундой позже мне пришло в голову, что, возможно, мы говорим о разных вещах.

— Вот что, Ладислав. Выкладывай всё по порядку.

Он угрюмо кивнул:

— Хорошо… Только сначала мне нужно выпить.

Я неодобрительно хмыкнул, но возражать не стал, и, чтобы в дальнейшем не бегать туда-сюда, принёс сразу полную бутылку виски.

На сей раз Ладислав отвергнул стакан и приложился прямо к горлышку. Он вылакал грамм сто пятьдесят — двести, не меньше, затем потряс головой, икнул, фыркнул и произнёс:

— Адское пойло… Проклятый Всеволод!..

— Этот компьютерщик? — уточнил я.

— Он самый.

— Что он натворил?

Ладислав сделал очередной глоток и достал из портсигара очередную сигарету. Я дал ему прикурить.

— Этот сукин сын обвёл нас вокруг пальца… Будь он проклят!

— Объясни, пожалуйста, — терпеливо попросил я, хотя моё терпение уже иссякало. — Что сделал Всеволод?

Ладислав снова отхлебнул виски. Как ни странно, он до сих пор не проявлял никаких признаков опьянения, даже язык не заплетался, а запинки в его речи были, скорее, следствием сильного стресса и волнения.

— Тот вирус, который… Ну, ты понимаешь, какой…

— Конечно, понимаю, — сказал я. — Так что же вирус?

— Он не уничтожил информацию. Отнюдь! Напротив, он сохранил её… каким-то хитрым образом закодировал и, пока мы маялись фигнёй, перекачал в главную базу данных Чернобыльского центра…

— О Митра! — потрясённо пробормотал я.

— Но это ещё цветочки, — продолжал Ладислав. — С нашей помощью Всеволод внедрил свой вирус в самое сердце секретной сети центра… День за днём он исподволь разрушал защиту… и никто его не обнаружил… А прошлой ночью вся информация по проекту «Славутич» попала в планетарную сеть… в десятки миллионов компьютеров…

Я схватился за голову:

— Проклятье!

— Вот именно, — подтвердил Ладислав и вновь отхлебнул виски.

Теперь и мне захотелось выпить. Я уже собирался встать и сходить за второй бутылкой, однако в последний момент передумал, считая, что сейчас важно сохранить ясную голову. Позже я горько пожалел о том, что не напился в стельку. Но это было позже…

Услышав какой-то шорох, я поднял глаза и увидел Мориса. Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и, прислонившись к стене, хмуро смотрел на меня. Когда он появился, я не заметил, но, судя по мрачно-озабоченному выражению его лица, самую существенную часть рассказа Ладислава он не пропустил.

— Паршиво, — наконец произнёс я. — Что же нам делать?

— С Землёй Юрия Великого — ничего, — ответил Ладислав неестественно спокойно. — С ней я сам разобрался.

Я решил, что ослышался (хотя скорее это была защитная реакция психики), и переспросил:

— Что-что?

— Что слышал. Об этом мире можешь позабыть. Его уже нет… вернее, нет цивилизации. А те её осколки, что остались… что останутся после ядерной войны… они опасности не представляют…

Ладислав швырнул на пол пустую бутылку, поднялся с кресла и нетвёрдой поступью направился к бару, по-прежнему не замечая присутствия Мориса. А тот, уже не прислонившись, а привалившись к стене, глядел на него, как на исчадие ада.

Я же попросту лишился дара речи. Я не мог поверить, что Ладислав сделал это, что он способен на такое… И тем не менее он сам только что признался…

Но я всё равно отказывался верить!..

А вот Морис, похоже, не ведал моих сомнений. С грозным рычанием он сбежал вниз по лестнице и, сжав кулаки, бросился к Ладиславу. Однако на полпути вдруг споткнулся, но не грохнулся на пол, а совершил умопомрачительное сальто в воздухе и спикировал на диван, где и остался сидеть. Я сделал это ради самого же Мориса. Ладиславу ничего не стоило «в порядке самозащиты» трахнуть его графином по голове, а то и применить более жёсткие меры. Не хватало ещё избиения младенцев…

Младенцы… Сколько их погибло в огне ядерной катастрофы!..

И не только младенцев…

Шесть миллиардов мужчин, женщин, стариков, детей…

— Будь ты проклят! — выкрикнул Морис, немного оправившись от испуга. — Преступник! Негодяй!

— Заткнись, козявка, — беззлобно проворчал Ладислав, возвращаясь на своё место с новой бутылкой виски.

— Пусть я козявка, ладно, — сказал Морис. Он отчаянно брыкался на диване, но встать не мог. — Зато ты чудовище!

— Ты прав, я чудовище, — не стал возражать Ладислав.

Он развалился в кресле, поднёс к губам горлышко бутылки и запрокинул голову. Виски с бульканьем устремилось в его рот, часть жидкости выплёскивалась наружу и по подбородку и шее стекала на грудь. Зрелище было столь жалким и отвратительным, что я невольно поморщился.

— Зачем ты это сделал? — спросил я тихо, но голос мой дрожал от гнева.

Ладислав рыгнул и вытер рукавом лицо.

— А что мне оставалось делать?

— Чёрт! Прежде всего, посоветоваться со мной.

— Вот-вот. И ты уговорил бы меня поискать другой выход.

— Ясное дело!

— Но ни хрена бы у нас не получилось. Конец был бы всё тот же — уничтожение. Компьютерные сети, это такая скверная штука… — Ладислав начал противно икать. — Они вмиг разнесли заразу… повсюду… Это смертный приговор… без права помилования. А я… я не хотел, чтобы за это взялись другие. Я постарался… я сделал, что мог, чтобы люди меньше страдали. Многие даже не поняли… что погибли…

— Боже! — прошептал за моей спиной Морис. — Упаси мой мир от таких «гуманистов».

Тут у меня возникло страшное подозрение.

— А как же космическая цивилизация? — осторожно спросил я. — Ведь там ситуация посложнее, а мы собирались…

— Плевал я на космическую цивилизацию! — перебил меня Ладислав. — Пусть с ней разбираются другие. Пусть ищут её, а когда найдут… пусть разбираются.

— Ты уже с кем-нибудь говорил?

Ладислав пьяно затряс головой:

— Ну нет, дружок! От этого тебе не отвертеться. Мы вместе сообщим о нашем открытии и разделим ответственность на двоих.

— Ответственность за что? За уничтожение Земли Юрия Великого?

— Нет, за будущее уничтожение… И даже за уничтожения. А это… это целиком на моей совести…

Ладислав отхлебнул ещё виски, затем уронил на пол бутылку и вдруг горько зарыдал. По всей видимости, у него началась пьяная истерика.

— Как трогательно! — прокомментировал Морис. — Крокодиловы слёзы… Эрик, освободи меня. Клянусь, я убью этого мерзавца!

Но я не освободил Мориса, хотя соблазн натравить его на стремительно пьяневшего Ладислава был велик. Очень велик…

Ладислав с самого начала не собирался щадить космическую цивилизацию. Он ждал, когда я найду её, чтобы потом отдать на растерзание Домам, а взамен выпросить «прощение» для милой его сердцу Земли Юрия Великого. Меня же он всё это время водил за нос — а я, глупец, наивно полагал, что держу ситуацию под контролем!

Я решительно встал и вытащил из кресла рыдающего Ладислава. Он еле держался на ногах.

— Пошли, — сказал я.

— К-куда?

— Посмотрим на дело рук твоих.

— А может… может, не надо?

Не стерпев, я врезал по его пьяной физиономии.

— Надо. Обязательно.

…Я вернулся через два с половиной часа — уже без Ладислава. И тут моя память дала осечку. Сколько я ни напрягался, никак не мог вспомнить, чтo сказал в ответ на вопросительный взгляд Мориса.

Одно из двух. Либо:

«Надеюсь, Ладиславу не хватило ума оставить посмертное письмо».

Либо:

«Надеюсь, Ладислав не был так глуп, чтобы оставить посмертное письмо».

— Итак, Эрик из Света, — повторил председатель Звёздной Палаты с нотками нетерпения в голосе. — Что ты можешь сказать в своё оправдание?

В течение нескольких предшествующих минут я мучительно размышлял о том, откуда эти люди, кто бы они ни были, знают так непозволительно много о смерти Ладислава.